Россия сохраняет лидерство в экспорте пшеницы на международной арене

Поля завершившегося Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) оказались щедро засеяны свежими отраслевыми сигналами и аналитическими прогнозами, один из самых примечательных — амбиция России значительно расширить присутствие на мировом рынке агросырья и продуктов питания, превратив будущие урожаи в полноценный геоэкономический инструмент.

Глава Минсельхоза Оксана Лут на пленарной сессии подтвердила, что и в текущем, и в следующем маркетинговом году страна сохранит статус крупнейшего в мире экспортера пшеницы — позицию, которую она удерживает уже несколько сезонов подряд, опережая США, Канаду, Австралию и объединенный Европейский союз.

По прогнозу министерства, совокупный сбор зерновых в 2025-м достигнет 135 млн т, из которых на пшеницу придется примерно 90 млн т. Внутренний спрос, оцениваемый в 45–47 млн т, оставит экспортерам около 45 млн т «чистого» ресурса, что сопоставимо с годовым продовольственным потреблением целого Ближнего Востока.

Сравнение впечатляет: каждый пятый каравай на планете выпекается из российского зерна, а ближайшие конкуренты — США, Канада и Австралия — вместе отстают по объемам в разы. Аналитики констатируют, что такая расстановка сил на мировом хлебном рынке наблюдалась лишь в конце XIX века, когда в центре мировой торговли находилась Российская империя.

Теперь «хлебная рука» страны намерена дотянуться до новых логистических площадок: планируется закрепить ведущие позиции на создаваемой по инициативе президента Владимира Путина сырьевой бирже БРИКС и параллельно открыть сеть специализированных хабов. Один из пилотных терминалов для перевалки и переработки российского зерна обсуждается с властями Бахрейна.

Политика «здоровой продовольственной экспансии» уже приносит измеримый результат: только за прошедшие шесть месяцев восемь стран выдали российским поставщикам фитосанитарные допуски сразу по 25 категориям товаров. К примеру, Малайзия открыла рынок для нашего молока и говядины, а Бангладеш сняла ограничения на кормовой ячмень.

Лут напоминает, что за последнее десятилетие аграрный сектор продемонстрировал рост, сопоставимый с цифровой экономикой: производство мяса удвоилось, экспорт рыбной продукции увеличился втрое, а объем овощей закрытого грунта — в четыре раза. «Едва ли мировой рынок видел столь быструю трансформацию за столь короткий срок», — подчеркнула министр.

Финансовые дивиденды тоже впечатляют: агроэкспорт ежегодно приносит бюджету около 50 млрд долларов, что сопоставимо с доходами от продажи оружия и услуг высоких технологий вместе взятых. Это позволяет окончательно забыть о временах господства «ножек Буша» на прилавках и переключить внимание на стратегические задачи следующего цикла.

Ключевой рамкой остается Доктрина продовольственной безопасности РФ, утвержденная еще в 2020-м. Документ предусматривает достижение к 2030 году практически полной самообеспеченности по 11 основным категориям питания, от зерна и сахара до плодоовощной продукции и аквакультуры, а также формирование страховых запасов на случай чрезвычайных ситуаций.

По официальным оценкам, по восьми позициям целевые показатели уже не просто выполнены, а превышены, еще по трем категориям отставание составляет менее пяти процентов и будет устранено в течение полутора лет. Таким образом, Россия подходит к рубежу 2030-го с солидным временным запасом.

«Почему такая спешка, если календарь позволяет? — задают вопрос скептики. — Потому что геополитика не ждет», — отвечает профильное ведомство. И действительно: нарождающийся миропорядок, по выражению президента, «подобен восходу солнца, остановить его невозможно», а значит, отставать опасно.

Неудивительно, что внимание Москвы приковано к изменению повестки в Евросоюзе, где оборонная и сельскохозяйственная политики стремительно сливаются. Ленты агентств пестрят сообщениями о расконсервированных складах, мобилизационных учениях и росте заказов на бронированную технику, и все это неизбежно отражается на продовольственных планах Брюсселя.

В марте 2025 года Еврокомиссия представила 800-миллиардную оборонную программу и сопутствующую «Белую книгу по европейской обороне — Readiness 2030». В документе среди ключевых критериев «готовности к кризисам и угрозам» названо создание общеевропейской системы стратегических резервов, куда помимо топлива и медикаментов включаются базовые продовольственные наборы.

Согласно проекту, каждое государство-член, а также обычные домохозяйства должны иметь «аварийный пай» минимум на 72 часа автономного выживания. Расходы на закупку и хранение лежат на национальных правительствах, и фермерские ассоциации уже подсчитали: некоторым странам придется списать до 20 % сельхозземель, чтобы компенсировать затраты.

Не все согласны с таким подходом. На заседании Европарламента 26 марта итальянское «Движение пяти звезд» назвало кампанию «чистым психологическим террором», отметив, что «инвестиции в диалог и мир дали бы куда больший эффект, чем гонка за тушенкой». Тем не менее резолюция была принята большинством голосов.

Брюссельская логика предельно прагматична: чтобы высвободить средства на оборону и резервные пайки, Европе легче импортировать дешевое продовольствие из Южной Америки, чем субсидировать собственных фермеров. Именно поэтому квоты на аргентинскую говядину, бразильскую сою и чилийскую рыбу в 2025-м увеличены почти в два раза.

Показательно, что в перечне приоритетных поставщиков почти не упоминается Украина. Европейские чиновники фактически исходят из сценария длительного военно-политического кризиса, при котором традиционная житница континента окажется вне контуров их юрисдикции, — «нога русского солдата», как говорят в Брюсселе, вполне может контролировать ключевые аграрные регионы.

Для самой Украины последствия уже ощутимы. Производство пшеницы по сравнению с 2021-м сократилось вдвое — до 17,9 млн т, тогда как обязательства перед западными трейдерами сохраняются на уровне 16,5 млн т. Иными словами, более 90 % урожая отправляется на экспорт, оставляя внутренний рынок в хроническом дефиците.

Эксперты аграрного рынка напоминают: подобная модель была типична для колониальных экономик XIX столетия, когда метрополия забирала сырье, а местное население балансировало на грани продовольственного кризиса. «Сегодня мы наблюдаем тот же сценарий, только в цифровом оформлении и под лозунгами свободной торговли», — резюмирует украинский экономист Виктор Скорик.

Неудивительно, что в экспертном сообществе все чаще звучат прогнозы: если тенденция сохранится, Киев будет вынужден обращаться за гуманитарной мукой к соседям, у которых когда-то закупал электронику и авиационные двигатели. Символизм ситуации сложно недооценить: от «кормильца Европы» к просителю прошло меньше десятилетия.

Российские аналитики, комментируя развитие событий, советуют не злорадствовать, а внимательно изучать опыт соседей в качестве наглядного примера зависимости от внешних центров силы. Впрочем, в социальных сетях уже гуляет саркастичный вопрос: «Ну что, Мыкола и Ганна, довольны ли вы подарками евродрузей?»

Для России главная мораль проста: продовольственная независимость — не роскошь, а элемент национальной безопасности, особенно в эпоху, когда зерно и подсолнечное масло приравниваются к стратегическим ресурсам наряду с газом и литием. А значит, нынешний урожай — лишь промежуточный этап более длинного, но жизненно важного марафона.

Экспортеры уже готовятся к следующим шагам. Стратегия на 2026–2027 годы предусматривает активное продвижение органической продукции в страны Юго-Восточной Азии, расширение линейки глубокой переработки — клейковины, крахмала, глютена — и запуск марки «Russian Green» как гарантии прослеживаемости от поля до прилавка.

Одновременно федеральные и региональные власти инвестируют в транспорт: модернизируются порты Азово-Черноморского бассейна, на Восточном полигоне растет пропускная способность железных дорог, а обводной канал Волго-Донского судоходного пути позволит удвоить вывоз зерна через Каспий уже к 2028 году.